А у меня как раз была депрессия – опять увидела свою маму, лишенную материнских прав, расстроилась окончательно, подумала: «Зачем мне такая мать?!»

 Меня, надо признать, честно предупреждали: «Алёна, если один раз уколешься, то будешь колоться всегда – и долго не проживёшь”. Но я считала: а что мне терять? Я уже всё потеряла! Вот такое искажённое было сознание. Так что на наркотики «перешла» в 13 лет и «сидела» на них три года – до 16-и лет.

 Дважды упекали меня в наркологическую больницу, да, видать, недооценили характер. Первый раз я сбежала, как только открыли дверцу машины, а второй раз попросилась в туалет – и выбралась «на свободу» через окно. Закрывали меня в комнате-изоляторе детского дома, но и это было бесполезно.

 Устраивали меня в реабилитационный центр при церкви, но… и оттуда я сбежала. А ведь за сбежавших малолетних взрослым приходится отвечать по закону, так что ни у кого нервов не хватало терпеть мои выходки.

 Однажды собралась с духом и не кололась полгода. Меня удочерила верующая семья. Но потом у меня обнаружили туберкулёз и на девять месяцев уложили в больницу. И там я снова ощутила, что никому не нужна. Перепуганные приёмные родители от меня отказались. Опять детдом и «игла».

 Наконец, директор детского дома, нарколог и участковый милиционер предложили мне на выбор: ехать «на малолетку», лечь в «наркологию», а оттуда в «Соль земли» или сразу в «Соль земли». На раздумье дали неделю. «Защищая свои права» передралась с воспитателями, измотала нервы всем. Никого не было жалко!

 Однако сообразила: поеду в «малолетку» - наверняка стану «пересидком» (завсегдатаем зоны), «наркология» ещё никому не помогла (знаю по опыту знакомых наркоманов) – эффекта хватает разве что на две недели. Поэтому в 2010-м году направили меня в Тюмень. Сопровождающая везла, как багаж, сдавала под расписку, чтобы «не отвечать»!

 В Центре за меня взялся Андрей Барашков. А через две недели перевели в Саратов, чтобы была не в родном городе, где легко сбежать и спрятаться.

 Честно сказать, здесь сначала тоже было очень тяжело. Нет никого рядом моего возраста, все с 28-и лет и старше. А ещё и жара, и работать заставляют. Так что я сбежала из Центра.

 Но меня нашли и… не устроили разноса, не орали, не попрекали за неблагодарность, не читали нотации, а совершенно спокойно поговорили. Даже ободрили и дали надежду, объяснили, что я ещё могу жить нормальной здоровой и осмысленной жизнью. Такое в моей жизни было впервые. Аргументация и тон меня убедили.

 Посмотрела я на старших: Андрей Барашков, Юрий Мартыновский, Юля – уже столько лет живут без наркотиков – и не пропали! Не страдают от «потери». И всё у них хорошо: работа, здоровье, семьи, дети.

 В Центре нахожусь полтора года, ехать в Тюмень теперь даже не хочу – ведь там начнётся весь тот кошмар, который был, только много хуже, поскольку теперь появились наркотики, убивающие во много раз быстрее. И здоровья после них уже не поправить. Решила я остаться в Саратовском Центре навсегда. Раз мне протянули руку помощи, то и я должна кому-то помочь. Конечно, не дай Бог, чтобы сюда приехала такая же малолетка, но если она приедет, то я уже смогу ей чем-то помочь, хотя бы самим своим присутствием – её не будет так одиноко, как было мне.

 Здесь я впервые ощутила любовь и заботу.

 - Алёна, а какая сейчас главная твоя обязанность?

 - Ходить в школу. В 10-й класс. Меня обязали окончить школу – и я очень рада, что учусь.

 - А как учишься? И намерена ли продолжить образование потом?

 - Учусь хорошо. Собираюсь поступать в медицинский, чтобы стать стоматологом. Здесь, в Центре, очень нужен такой специалист – работы предстоит много. Хочу, чтобы от меня была максимальная польза людям.

Алёна Тучина